Бежать по городу в пуховике, мечтая только стащить его с себя, как мешающий доспех, и вздохнуть полной грудью пьянящий сладкий почти-зимний воздух. Смеяться громко, беспричинно, лишь краем сознания отмечая удивленные взгляды, не слыша даже намека на злые слова, от которых нежно защищает любимая музыка. И танцевать на пустой площади вальс с вековыми зданиями и наступающей зимой. Эта осень оказалась нежнее прежних - нежнее в своей аристократичной холодности и жестокости. И вот в последний ее вечер она принесла в тонких руках уходящего ноября мне волшебный подарок - первый искрящийся снег, звенящий в свете фонарей. Подходящая все ближе зима легкими невесомыми снежинками целовала шрамы обветренных кровоточащих губ, слизывая буреющие ранки. А снег ласково касался лица, примораживая к алеющим щекам оправу очков, заставляя смеяться и ловить его языком, заставляя зиму углублять свои легкие поцелуи. Это ли не счастье?

Это ли не Счастье?

И не важно, что завтра подтаявший от дыхания снег станет льдом, облизавшим улицы, что грянет холод и привычная суета. Это все неважно! Ведь сейчас эта жизнь Прекрасна!

Я спешу поздравить вас с Первым снегом этого Города. Возможно, ваши города уже подарили вам это маленькое чудо, но мой решил сделать все чинно, по правилам. Не утерпел одного дня, позволив мне в полной мере насладится красотой и счастьем зимы и его великодушием.

И я поздравляю вас! С Первым снегом Первой зимы, которую с самых Первых ее шагов я жажду Полюбить!

Будьте счастливы так же, как сейчас ликую я и танцующий в вальсе мир!

@музыка: Флер "Теплая осень"

@настроение: детское нетронутое счастье

@темы: настроение, счастье, птичьи записи

Каждый день мне говорят, что сказок на свете не бывает, что они вымерли и никогда больше не вернутся. А я смотрю в ясные глаза моей случайной названой сестры и понимаю - лгут. Мне говорят, что не существует ни в одном из миров чудес, а те, что существуют, давно разошлись с молотка по рукам богачей и пустозвонов. А я ловлю хитрый прищур ее удивительно печальных глаз и понимаю - лгут. Мне твердят, что любое солнце, когда бы то ни было пришедшее в мир, неизменно умирало, что луны и звезды горят по привычке и скоро потухнут, раздавливаемые тоской и ненавистью живущих. Я смотрю на грустные улыбки тех, кто так отчаянно близок запретному забытому волшебству, и понимаю - лгут. В глазах, в изгибе губ, в голосе, мимике, жестах этих странных случайных близких живет свет, который люди считают мертвым. Не важна сторона, не важна печать горя и тишины, клеймом укусов и ранок расползающаяся по их губам - ничего не важно. Важны они сами, их собственный удивительный свет, который еще подпитывает тихую веру в чудо.

Они никогда не говорят о своих мирах так, словно их слова - истина в последней инстанции. Они всегда замалчивают упреки, не осуждая крикливых обманщиков, очень быстро учась прятаться, оставаясь при этом собой. Но горя так ярко, что ни одни чары, даже самые сильные, не укрывают их нездешнего света. Они молчаливо пьяны отчаянием и волшебством, память для них - яд в этом диком удивительном волшебстве, как в бокале самого дорогого вина. Вопреки всему, назло печали, запретам, стенам они идут вперед, словно что-то очень важное зовет их туда. Хотя, почему "словно" - зовет. Зовут. Манят.
Их собственные удивительные миры.

Мне одновременно повезло и не повезло согреваться их восхитительным светом. Смотреть на них исподволь, сквозь ресницы, боясь навсегда обжечь сетчатку, лишиться зрения, не увидеть больше ни толики их волшебства. Однако в тот миг, когда они решат уйти, я открою глаза во всю ширь, не боясь более ничего, надеясь, что этот образ - живых, счастливых, уходящих Домой - навсегда ожогом соберется у самого края глаз. Это, наверное, странное решение для существа, отчаянно стремящегося стать художником, но... я не знаю, как сохранить их свет иначе. Мои руки уже болят и ноют от тщетных попыток нарисовать тот удивительный мир, что я вижу за их разноцветными глазами, до дрожи пробирающими одинаковым выражением нездешнего понимания и тоски. Многие мои рисунки распадались на куски тонкими пепельными бабочками, не в силах передать даже крохотной толики красоты тел, что уж говорить о душах? Я смотрю на них, как в окна тысячи миров, глажу их по волосам, нашептывая сказки, не надеясь удержать в тот миг, когда они решат уйти. Мое отчаянное желание находиться как можно ближе, оберегать и хранить от бед часто пропадает всуе, ведь нет света ярче, чем в их глазах, нет силы большей, чем в сердце каждого их них. Я почти привыкла верить им, почти привыкла понимать, что их мир - бесконечно далекий, но в равной степени близкий, - мне вряд ли когда-нибудь суждено постичь. Только принять и шагнуть в него их маленькой пушистой тенью в надежде, что он примет меня.

Возможно, я найду в себе силы однажды нарисовать их - тех, кто подарил мне надежду, тех, для кого в моей груди разрастается вера. Возможно, я сумею встать с ними рядом, такая же сильная, такая же светлая и живая. Возможно, передо мною откроются двери их сердец, в которые я так отчаянно стучусь, точно зная, что когда-нибудь меня впустят. Откуда знаю? Мне каждый день говорят, что я наивная девчонка, не прожившая на свете достаточно долго, чтобы что-то понять, что до сих пор верю в сказки, которых нет, что по ночам качаю колыбельки чудес и грею под ключицей свет отгорающего солнца. Что я такая же, как Они - сумасшедшая, странная, живая. А я смотрю в их удивленные, но все-таки чуточку улыбающиеся лица, согретые моим теплом, и впервые верю.
Я_Им_Верю.

Перелистывая сотни миров в отчаянном желании себя найти, я каждой строчкой себя Создавала. Вспоминала, творила.
И верила.

И кто мне скажет, что я не достойна вернуться с теми, кого люблю? Многие.
А я всмотрюсь в теплые глаза мира, что открывает передо мной свои отеческие родные объятья, и пойму - лгут.
Они снова мне лгут.

Но это все случится "когда-нибудь". И я жду, смотря в глаза тем, кто ярче десятка солнц. И верю. Им и себе.



Когда-нибудь...
В руках дрожащих цветет венок назло обещаньям,
А в горле зреют осколки фраз, вплетаемых в судьбы,
Когда-нибудь наш с тобою мир забудет прощанья,
Когда-нибудь позовет к себе, и страха не будет.

Когда-нибудь нам тысячи лиг сплетутся в тропинку,
Что мир, знакомый до самых снов, доводит до дома,
Когда-нибудь мы с тобою, здесь рыдая в обнимку,
Проснемся в кружеве наших путей за окоемом

Под честный смех в знакомом кругу, под общую чашу,
Под песен звон, что судьбы порою заново пишут,
Узнаем легко о ставках врагов, о лагере «наших»…
…И смело шагнем в виденье это с нечаянной крыши.

Мы будем лететь, стремиться туда, как бабочки – в пламя,
Мы будем молить, чтоб свет наших глаз служил ориентиром,
Тогда ты поднимешь родное до боли звездное знамя,
А я обниму до дрожи в руках любимого в мире,

Что болью живет, осколком стекла под содранной кожей,
Что ближе любого из шрамов на теле и выжженном сердце.
…. Не зря говорили, чтоб здесь к нам с тобой относили построже.
Не зря говорили, но поздно. В летящее скерцо

Поднимется вой из оскаленной пением глотки,
И мир, что нам дороже души, нас примет обратно.
… В руках дрожащих цветет венок, спокойно и робко,
Как знак того, что с тобою мы достойны возврата.

4.11.2014

@музыка: Воскресенье - "Мой друг художник и поэт"

@темы: вера, на ушко, прими меня, ...выживем - учтем(с)

Имени нет – его звуки растасканы в песни,
Памяти нет – ее кто-то листает за нас,
Сердце мое, ты сегодня, прошу, не воскресни
Памятным звоном отчаяния в утренний час.

Сотенных дел безразличный венец, обещаний,
Горьких упреков и кем-то рисованных лиц.
Радости нет – ее честно сменило прощанье,
Дома нам нет – он распущен на гнезда для птиц.

Холода блеск в вязи луж безраздельно прекрасен,
Песенный ряд выдает «Да поможет нам Бог!»
…Нет нам пути, что не будет смертельно опасен,
Нет нам мольбы, что услышат у этих дорог.

Шагом во мрак, в бездоспешный туман окоема,
Больше не важно куда, ведь Откуда важней.
Небо, скажи, эта песня мне очень знакома –
Та, что уводит во мрак. Она есть ли… во мне?

Кто-то за мною, а кто-то, наверное, рядом –
Нет нам тепла, чтоб уверенно это сказать,
Небо мое, если есть нам какая отрада,
Дай только веры и силы надежды в глазах.

Больше не надо – мы скоро покинем Чертоги,
Скоро уйдем, как выходят кошмары из Тьмы.
Слабости нет. Смерти – тоже. Одни лишь дороги,
По которым Домой идут сотни таких же, как мы.

23.11.14



Теоретически, это должно было случиться песней, но не сложилось... по определенным обстоятельствам.

@настроение: писалось в предвкушении музыки, сейчас - пусто

@темы: на ушко, прими меня

Улыбаться до судорог, смеяться до хрипоты, петь до звонкой боли в висках, до одышки, до дрожи в легких, лишенных кислорода. Писать, творя миры самым кончиком скрипящего пера или чуть слышного шепота карандаша. Танцевать до головокружения, молиться до холода и пустоты в подреберье, вслед за которыми приходит покой. Все это - неотъемлемая часть моей натуры, меня самой. Все это составляет, собирает разрозненные кусочки моей души, спаивает их вместе, заставляет верить и жить этой верой. Вера - это то немногое, что у меня есть. И самое ценное, ведь она - одна из самых важных составляющих моей любви: и причина, и следствие.

Но любить подчас сложно. Особенно тех, чья любовь такая же горькая, как привкус полыни на губах, но самая крепкая, самая живая и сильная. Такими дорожить очень страшно, беспокоиться о них - невыносимо, но иначе не получается, как ни крути. А еще сложно давить в сердце оттенки зависти (Я не скажу "белой" - такой никогда не бывало ни в одном из миров) к ним - к сильным, живым, настоящим. Честным.

К тем, чьи руки, даже будучи по локоть в крови, никогда не будут запятнаны. К тем, чья сила так велика, что от биения их сердца ломаются каменные стены, открывая пути в самые удивительные дали. К тем, из-под чьих рук выходят настоящие миры, кто одним словом может связывать судьбы, предсказывать будущее и вспоминать самое давнее прошлое. К тем, чей внутренний свет вне зависимости от стороны никогда не померкнет, оставаясь яркой звездой - куда уж бриллиантам до их искреннего света. Их магия так красива, так удивительна и нескромно обнажена, что ею невозможно не любоваться, ее невозможно не любить. Их силы не получается не замечать. Да и возможно ли? Ведь это - тоже их составляющая, делающая их взгляды печальнее, слова - чуточку весомее и горше, смех - тише и больнее. Они могут все, но не позволяют себе лишнего. Редкое качество, за которое приходится платить.

У меня нет сил. Я - просто солнечный лис, греющийся на их руках, случайный блик, скользнувший по радужкам их удивительных мудрых глаз, вбирая в себя цвет каждого. Я просто легкое прикосновение бури, которой никогда не родиться на этой земле. Мои стихи не помнят прошлого, мои сказки - не творят настоящего, слова - не предсказывают будущего. Я не могу ничего, мне нечего предложить тем, кто дороже мне всего на свете, кроме веры, ведь моя вера - в них. Единственное, что дано мне, это улыбнуться, обнять и укрыть от бурь, выскоблить гной страхов и тоски из их сердец, однако, к сожалению, не полностью. Я, сорняком входящая в чужие души между вдохом и выдохом, растянутыми до века, могу лишь улыбнуться им из-за их шестого ребра, пнуть их сердце, заставляя снова удариться в грудь, и напомнить о том, что когда-то будет. Что все будет хорошо. Без всяких оправданий, нареканий, приписок. Просто хорошо. Каждый прожитый миг.

У меня нет сил, чтобы останавливать их в момент очередного ухода - я могу лишь махнуть рукой и растянуть свой пушистый хвост их новою тропой. У меня нет сил, чтобы оберегать их от всего во всех мирах - я могу лишь лечить их рваные раны, в очередной раз моля Небо не о снисхождении или покое - об их верном пути. Просить для них покоя - равносильно убийству. Они слишком сильны для него - он убьет их своей непоколебимой слабостью. И я не прошу. Ни за что.
В крайнем случае, я сама подарю им его. Ведь за покой платить нужно столько, сколько у меня нет. А это - не их счета.

Когда они возвращаются из очередного путешествия, сворачивают с бесконечной нити дорог, я всегда улыбаюсь, искренне и чуть отчаянно. Я завидую им, сильным настолько, что могут защищать. Слушая их сказки, песни и молчание, я думаю: "А что под силу мне?" И в груди отзывается только вера, которую не истребишь ничем. Вера не в себя - но в них. И в рассвет для каждого.

Моя сила - это только их собственный отраженный свет. В этом я напоминаю луну. Когда свет в их груди начинает блекнуть под тревогами, болью, их собственными памятью и силой - я отдаю им то, что краду, случайно, походя. Я даю им веру, которую ращу у себя в груди, и когда на ее невзрачном побеге расцветает радужный цветок надежды и обещания - я отдаю им его. Назло всему.
Потому что Вера предшествует чуду. Любому.
Всегда.


У меня нет сил, которые так поражают и восхищают меня, мерцая в Них. Нет и, наверное, не было никогда. Я иная - тень, выделяющая их свет. Нет, я солнечный лис, берегущий его в них. Может, этого мало, может, это просто глупо. Пусть. Возможно, я даже когда-нибудь привыкну к тому, что мне не суждено стоять с ними плечом к плечу. Зато с моей позиции очень удобно толкать их вперед, не позволять отступать от целей, бросать им под ноги цветы надежды, выросшие в моей груди. И, когда их плечи начнет сгибать тоска, шептать им истории рождения чудес - они все живут во мне. А потом напоминать, что все будет хорошо, что их, сильных, смелых и живых, ждут, и, раскрывая в линию полукольца обнимающих рук, снова отпускать, освещая путь.

Моя сила - всегда на Меже, между ними и бедами, надеждой и отчаянием, войной и миром. Я несу в груди веру, из-за которой места не хватает для вдоха. Я живу ими, но для себя. Это Мой путь. Мой, Солнечного лиса, чья единственная неистребимая болезнь - это верность. Слабого(?) солнечного лиса.

Да, слабого. И, Небо, не дай никому узнать, сколько же сил нужно, чтобы всегда оставаться слабой для самых любимых! И просто оставаться, ожидая их. И чуда.

Я люблю тех, чьи руки, даже будучи по локоть в крови, никогда не будут запятнаны. Тех, чья сила так велика, что от биения их сердца ломаются каменные стены, открывая пути в самые удивительные дали. Тех, из-под чьих рук выходят настоящие миры, кто одним словом может связывать судьбы, предсказывать будущее и вспоминать самое давнее прошлое. тех, чей внутренний свет вне зависимости от стороны никогда не померкнет, оставаясь яркой звездой - куда уж бриллиантам до их искреннего света. Их магия так красива, так удивительна и нескромно обнажена, что ей невозможно не любоваться, ее невозможно не любить. Их силы не получается не замечать.

Их силы мне под силу хранить.
И своею верой выплетать для них чудеса.

Моя вера живет во мне - оттого слепая... (с)

Воздух холодом жжет, от потерь и скорбей – горячо.
Не смотри на меня с горькой жалостью. Только не так!
Пусть от силы моей здесь остался ничтожный клочок,
Я такая же, слышишь, ничуть не слабее, чем там!

Пусть мой голос дрожит, пусть срывается в шепот и фальшь –
Мои песни и здесь бьют навылет в невидную цель.
В моем сердце живет испокон неизвестная блажь –
Я ее называю надеждой, меняясь в лице.

Я не верю себе – верю в вас и в воспетый исход.
Я не верю другим. Те, кто сможет, вернутся со мной.
Я считаю шаги – будет путь, будет свет и полет!
Ну и пусть, кроме веры и не было силы иной.

Мне не нужно – иной. Свету важно отбрасывать тень.
Раз вы ярче огня, я вам буду и холод и мрак.
Моя вера крепка. Ее, знаете, хватит на тех,
Кто устал отгорать до счастливого вздоха «Пора».

Моя вера сильна. Я сама с ней сильнее иных.
Она все, что осталось, что было когда-то и есть.
Она будет мостом через ваши волшебные сны.
Берегите себя, вашу силу, отвагу и честь.

Я не верю себе, опуская к судьбе на плечо
Свой пылающий лоб в неурочный предутренний час.
Пусть от силы моей здесь остался ничтожный клочок,
Мне ведь больше не нужно – хватило бы только на вас.
18.11.2014






Итак, подведем итог: я маленький, слабый, солнечный лис.

... который может Все.

@музыка: Флер - "Для того, кто умел верить"

@настроение: вырвалось и рассказалось

@темы: вера, на ушко, прими меня, ...выживем - учтем(с)

Я редкостная лентяйка. Да, именно с этого хочется начать. Аттестационная неделя почти подошла к концу, осталось закрыть лишь несколько предметов, не отличающихся особой важностью, но с очень вредными проверяющими. Но это не в счет. На это время нас старались не сильно загружать домашними заданиями (ибо большая часть предыдущих подверглась безжалостной критике и потребовала переработки и перерисовки устами недовольного преподавателя) и у меня был отличный шанс наконец сесть за повесть, стремительно разрастающуюся в небольшой роман. Но я этого не сделала. И ладно б по какой-то стоящей причине! Нет. Всему виной - лень (ну, и еще некоторые факторы из-за которого солнцу в моей груди пришлось взять выходной)! Мне уже искренне стыдно перед моими героями. Такого молчаливого печального укора, я думаю, не сумел бы повторить более никто (кроме героев, заброшенных мною на еще более долгий срок). Ну, разве что мой свеженазванный кот. Посмотрим, как долго удержится на нем это имя.
Впрочем, сейчас не об этом.
В один из дней моего предаттестационного рисовального марафона (когда я еще что-то делала) ко мне пришло стихотворение, написанное от лица одного из главных героев той самой повести-романа. Однако, так как повествование ведется от лица второго, мысли и чувства вышеозначенного разгадать получается только по ремаркам и небольшим вставкам лирических отступлений. А тут - целое стихотворение. Да еще и вот так - наголо раздевшее такого загадочного персонажа!
Хотя... его загадочности ничто не сможет повредить. А на этого удивительного мужчину в подобном виде я и сама не прочь глянуть (но об этом - тсссссс!) Внимательный читатель поймет что к чему. Когда-нибудь. Когда я допишу-таки эту теплящуюся в сердце сказку.

Как справедливо заметила сестренка - быть моему творению чем-то вроде пастернаковского "Доктора Живаго": роман - отдельно, стихи к роману - отдельно.
А если мой "Лисенок" (да-да, но, поверьте, название не говорит ровным счетом ни-че-го) все же будет дописан, то будет вообще идентично)

Собственно, почему бы и не да?

У меня есть все: власть, богатство, тишь, и с открытой хожу спиной.
…Жаль, что ты лишь, сердце мое, молчишь, и по-прежнему не со мной.
Я устал тебе бесконечно врать. Не касаюсь, больным комком
Я молитвы втаптываю опять в подреберие каблуком,
И молчу, срываясь на ломкий вздох, не признавшись вовек, что я…
Застилает камни столетний мох – не на плитах теперь стоять.
Я борюсь с собой, не придя опять, улыбнувшись тебе во сне.
…Что скажи еще у тебя отнять, чтобы вновь привести ко мне?!
Чтоб моя улыбка впиталась в кровь, чтоб забыли мы про людей!
Только в перекрестьях моих дорог тебя все еще нет нигде.
Я упрямо жду и глотаю чай, от которого горло жжет,
В моем мире долго нельзя молчать, но молчу уж который год.
Я сжимаю руки до синевы, чтоб нечаянно не обнять:
Без тебя потом я смогу повыть, что ты выберешь не меня.
Что опять уйдешь, и опять с людьми. Чашка – в дерево и в траву.
Почему я должен спасать Твой мир, чуждый нашему колдовству?!
Почему я должен, как верный пес, ждать тебя у границы снов…
… Я просил доверия. Меньше слез, как увидишь на камне кровь.
Как меня не встретишь в родном раю, не согреют мои глаза…
Чтоб тебя оставить в моем краю, может, нужно тебя связать?
Может, нужно просто оставить здесь и закрыть для отхода путь?
Но витражным крошевом гибнет месть, проникая осколком в грудь.
Я тебя не трону. И не коснусь. Я опять на вторых ролях.
Я почти привык. Ну так что же, пусть. Не скрываясь и не моля,
Я коснусь дрожащих в рыданьях губ, успокоив и подбодрив…
В твоем мире ломкою на снегу кто-то ждет с пустотой внутри.
Ты иди, не бойся. Я буду ждать, как и прошлые сотни лет.
Просто знай, что ныне горит печать на губах твоих. Или нет?
И не будет вкуса у губ других. В перекрестиях ноября
Это знак того, что почти враги.
И что я
Заберу
Тебя.

6.11.2014


Сейчас же дождалась на свою голову - на следующую неделю нужно сделать 15 работ. Больших. Сложных. И это при том, что большая часть предметов еще не выставила домашку на выходные и... эта неделя еще не кончилась. И ждет меня на ней еще много-много веселья.)
Но это ведь хорошо? Всегда хорошо, когда не скучно!
И не тоскливо.


Порицающий кусь мне! И пусть обычно именно я в роли "куся" и выступаю....
....ну, разнообразие)

@музыка: Финро-Зонг "Пророчество". Не в тему, но я его вчера переслушала)

@настроение: Стыдливо-светлое

@темы: о сказках, на ушко, из жизни пушистых и чешуйчатых

Сегодня был просто удивительный вечер! для кого-то, возможно, он не отличался ничем особенным, но во мне он отозвался бурей эмоций и чувств. Я просто не могу не написать об этом: дневник это или нет, в конце концов! Просто... сегодня... или уже вчера... очень хочется поблагодарить свою названую сестру за то, что она поделилась со мной удивительным чудом, которое так берегла. Чудеса бывают разные, и это - одно из лучших. Она подарила мне встречу. Встречу, обещающую надежду и осознание себя. Ничто не случается просто так, и никто не приходит к тебе случайно. Случайностей нет - есть Песня.
Благодаря этому чуду сегодня родилось вот это стихотворение, которое я хочу посвятить именно ему. Когда он прочтет, думаю, поймет, о ком я. Должен понять. В крайнем случае - объясню.

Не хочу писать ни о чем другом, ведь были и тоска сегодня, и горести, и отчаяние, переходящее в боль, а затем - в пустоту, минуя стадию надежды на окончание этой прогрессии. Не хочу и все.

Я хочу подарить написанное тому, кто дал мне шанс написать это.

Мой новый знакомец, так неожиданно и быстро ставший близким, - Joker_the_Violett -

тебе!
Мы сходим

Мы садимся на поезд. Не важно, куда идет –
Нам бы просто куда-нибудь, чтоб закончить год.
Чтобы сотни капризных вечностей подсобрать,
Чтоб кому-то сказать «toron-nya». Иначе – «брат»…
А когда наш билет порвется, уйдем в ночи.
По привычке в вагоне бросив свои ключи,
Мы сойдем с платформы. Кажется, что – с ума,
Закрываем на слово чести – не ключ – дома,
Забываем пути к работе и ходим в парк,
Тихо молимся гордой песней на ночи мрак,
Ненавидя, благословляем любой рассвет,
Потому что в душе рассветов почти и нет,
Потому что шалое солнце идет в зенит
Точно так же – оно как наше! В груди болит.
Эта боль до того священна, что не грешна!
Нами выдрана, как спасение, тишина,
И в гудках телефонных линий, и в шуме волн
Мы случайно находим песни и чей-то стон.
Может, наш, но не наше горло его отдаст,
Мы его загоняем вновь под сердечный наст.
Мы молчим о дорогах песни, о свете здезд.
… Только память, как вечный змей, догоняет хвост.
Мы сменяем десяток улиц и городов,
Мы теряемся в паутинках своих миров,
Закрываем свои глаза и находим мир,
Где не знали мы каково это – быть людьми.
Забываем о том, что здесь потому что Там
Нас не ждет, не скрывая радости, Пустота.
Мы привыкли бежать от мира и от себя…
… не хотелось бы знать, а сколько таких ребят.
Не хотелось. И что? Пейзажи бегут назад,
И мельканье домов и елок слепит глаза.
Позже сходим с платформы. На деле – с ума и в мир,
Где нам более не придется молчать с людьми…

8.11.2014




Joker_the_Violett, rin_laire, Большое спасибо, что вы теперь оба у меня есть!

@музыка: песня из очень узкого круга, где есть слова "...Мы собрание одиночек, но стремимся себя понять..."

@настроение: сметение цветет и пахнет наряду со счатьем и желанием Верить

@темы: на ушко, прими меня, хроника ускользающих рельс, Спасибо

Новый упрямый день стекает с пальцев очередной порцией краски, расцветая на коже яркими дразнящими цветами. У акварели, снова расцветившей мой мир, удивительно странный вкус. Странный, но приятный. Синие отдают солью и легкой терпкой горечью, алые - слабой неуловимой сладостью, золотистые - дразнящей кислинкой. Дурацкая привычка слизывать с кисти излишки воды, впитавшаяся в кровь еще в мою бытность ученицей художественной школы, не оставляет меня и теперь. Впрочем, оно и к лучшему, когда в руках именно эта краска. Беда в том, что пишу я не только ей: акрил горчит так, что от него сводит скулы и, в последствии, болит желудок, а шершавая сладость гуаши не уходит с языка весь оставшийся день. А акварель - она отдает привкусом свежей родниковой воды с оттенками всех цветов мира. Удивительная ее особенность, много раз спасавшая и тело, и душу.
Техника живописи акварелью по праву считается одной из самых сложных, потому что мгновенна и неисправима. С некоторых пор я полюбила ее ничуть не меньше графики. Просто однажды я осознала, что не могу передать всю красоту мира вокруг только потому, что не люблю писать красками так же, как описывать миры словами или чертить их карандашом. Мои удивительные, верные миры.
Просто однажды я поняла, что пора учиться. И научилась. Или учусь.

Когда руки в бессилии опускаются, а дыхание вновь возвращается в грудь, внутри которой стали поселяться спазмы от нехватки воздуха, я застываю, словно теряясь в своих работах, выдыхая в них новую частицу себя. А еще теряю возможность забыться в буйстве цвета, потеряться в ворохе привкусов, отблесков, линий.... Возвращение после всего этого кажется чем-то кощунственным и больным. В такие минуты я стараюсь убежать подальше от родных стен, в которых вновь и вновь лишалась дыхания, затеряться в клубке улиц, ведомая лишь музыкой, проходящей от ушей к сердцу. К сожалению, это удается все реже - город не безопасен ночью для одинокой девушки, бегущей куда-то от самой себя, от мыслей и кошмаров, догоняющих раз от раза. Сумерки зимой опускаются рано - стоит поднять голову от новорожденной работы, а за окнами смеется седая ночь.
К счастью, в такие моменты меня спасает критический взгляд именно Художника, а не Творца. От взгляда на новую картину зачастую в груди расходится тепло от осознания - получилось. А нужно ли еще хоть что-то?

Нужно. Очень. Это осознание приходит после мгновенной эйфории творения, чтобы через миг расползтись по телу апатией и усталостью. После всего самым лучшим спасением от них становятся, как ни странно, чашка любимого чая и отдых в надежных шершавых руках любимых книг. И миров, в которые зовут меня случайной нотой любимые песни.

Только теперь нечем спасаться: книга, ожидающая меня, не похожа на другие. Долго откладываемая, она наконец попала в мои руки и отказалась с них сходить. Я читаю медленно, вдумчиво, отдаваясь новому миру полностью, но что делать если новый мир, знакомый мне по многочисленным рассказам, оказывается неожиданно цепким? Что делать, если от его вхождения в мою грудь, ее начинают покидать другие, родные миры, которые уже так давно селились в ней? Мне бы отдохнуть, сесть за книгу, но сердце болит от одной мысли - в нем отзвуком песен звучит странное, робкое, испуганное "прими меня".
Дышать становится все трудней. И миры, в которые я так часто сбегала от боли, предательства и обмана, которые кропотливо строила много лет подряд, не придут на помощь. Я один на один со своим кошмаром.
Со своей слишком давно не признаваемой мечтой. "Прими меня".
и дрожащие руки касаются заждавшегося переплета. Я не отдохну над страницами этого мира, не успокою опустевшую, но все еще метущуюся душу, потому что Он не позволит мне. Этот мир не терпит слабых.
И ради него я постараюсь стать чуть-чуть сильней.
Только горьким выдохом у самых дверей все равно рвется слабое "Прими меня".
Я устала бояться и оттягивать неизбежное. Я с этим миров - глаза в глаза.
Начинаем знакомство. И Жизнь.



Прими меня

Прими меня

Забывается день. Тень сомнения полночью выпита,
От волшебных картин в странной памяти хочется сесть:
Там болит под ребром от клинка простодушного выпада…
Но я - здесь.

Там в отсвете пророчеств предпетых, горенья и тления
Сеть блестящих волос прядью вновь оседает в руках,
В ласке искренних губ на плече расцветает камелия
Синяка.

Там закаты горят. Нет, горели и падали в омуты
Столь же ярко сереющих глаз. Там играет аккорд,
Там звучит не смешно, а поистине к месту тень шепота:
«Да, мой лорд»

Там живут чудеса, ходят с нами одними дорогами,
Там ты брат или недруг.
Я здесь закрываю окно.
Здесь живут чудеса. Не случаются только. Со многими.
И со мной...

В той волшебной стране карты смерены яростным росчерком:
Сотни планов боев, гордых песен, огня. Воронья…
Здесь я плачу в письме, что кровит одурманенным почерком:
«Как же я?»

Даже звуки тех песен вплелись мне в узоры артерий –
Я их помню, как имя и то, что важнее имен.
Здесь в меня никогда почему-то живые не верили –
Я клеймен?

Там: живые костры, боль и радость, надежды и горести,
Здесь: привычки, издержки и шепот людей за спиной…
Заберите меня! Нет, я сам. Эх, хватило бы скорости…
«Он чудной»

Там – мой дом, мой полет, путь из Света к пристанищу гавани,
Там не прячу стихов – я кричу их в безветрии снов.
…Плющ синеющих вен прячу в майках, как в тлеющем саване
Парусов.

И не важно, что Здесь – Там меня ожидает спасение,
Там друзья и враги, звезды, ветер и танцы огня.
… Даже если все сон, даже если легенда, видение:
«Прими меня»

@музыка: Элхэ Ниэннах "Мир, которого нет"

@настроение: Устало-тоскливое

@темы: на ушко, прими меня, ...выживем - учтем(с)

Художником быть тяжело. Особенно, художником "от Эру", то бишь владеющим странным даром даже линии, "под шумок" проведенные под линейку, превратить в нечто, напоминающее зигзаг пьяного кольчатого червя. Особенно, когда на носу промежуточная аттестация, а желание поспать перебивает даже желание поесть. Итак, тяжело быть мной.
"Ой... ой..." доносится глумливое эхо из недорисованного кувшина, мозолящего мне глаза, руки и седалищный нерв уже около получаса. И ладно бы он был один. Нет, неумолимо приближается черед фигурного конструктивного построения и теневой проработки. Я оттягиваю его, как могу, но в том несчастном прорисованном кусочке произведения гончарного ремесла скоро образуется дырка от моего усердия. А ведь без стерки. И даже не передний план...
Все же в умении быстро рисовать в художественном вузе есть свои минусы: преподаватели быстро "просекли", кого можно нагружать и побольше, так что моя некогда золотистая кожа рук, кажется, навеки покрылась черненым серебром грифельных карандашей, а акварель течет уже вместо крови, ибо с кожи ее разноцветные прилипчивые пятна не то, что не стираются - не отдираются даже вместе с кожей. О гуаши, темпере и масле, которые грядут в следующих трех семестрах, я старалась не думать, так как от одной мысли об этом руки начинали сдавленно почесываться, вспоминая даже сошедшие с них пятна.
Но, что самое странное, это не жалобы. Это просто констатация факта, ибо осознание того, что это именно Мое место, грызет мозг получше иной свекрови. Или тещи, как любят шутить на просторах всемирной сети. Хотя почему именно об этих милейших женщинах?
Впрочем, я отвлеклась.

И вообще, не будем об этом, ибо этот дневник я завела именно "сказочным", хотя, судя по проклевывающейся тенденции, это будут очень... своеобразные сказки. Но ведь в этом нет ничего плохого, верно?
Давайте знакомиться - бедствие. Без обиняков и лишней лжи заявляю - это так, дабы уберечь хрупкую психику окружающих от непосредственно меня. Но об этом -позже и на ухо самым стойким. Или отчаянным.)

Пока писала, мой любимый кот, мгновенно вырастающий из любого имени, что я даю ему, (причем, в основном, не только в моральном плане), опять уселся на мои рисунки. Стоит сказать, что на столе ему сидеть не разрешается ни под каким предлогом, тем более на почти законченных работах, а он в ответ нагло щурится, словно спрашивая: "Что, погонишь? А трудов своих не жаль?" Эта белая пушистая сволочь (да-да, он уже даже отзывается, ибо его премерзопакоснейший характер замечают все, а сестра-нолдие назвала однажды "Морготовым") имеет очень длинные и острые когти, которые бесполезно обрезать - он стачивает их за пару дней максимум. Одно движение ими по моим работам - и на них будут зиять четыре аккуратные продавленные (а иногда и прорванные) борозды. Так что сгонять его нужно медленно и очень аккуратно.
Самое смешное, что самые близкие прекрасно понимают, что, каким б поганцем он не был, я очень его люблю. И он это знает. Поэтому, как только я подъезжаю к нему на кресле, дает взять себя на руки, чтобы, заорав, как потерпевший, и саданув по еще не зажившему пальцу вышеописанными когтями, смыться в другую комнату гордой кошачьей походкой. А я тут сижу, шиплю. И почти с пролетарской ненавистью смотрю на кувшинчик. Да закончить его уже, и спать.
И в голове играет Темушка "Близится срок, через час будет поздно..." мда, при том, что вставать мне через два, можно даже не ложиться. Но ведь мы упрямые!
Улыбаясь чуть грустно и по-настоящему честно, я снова сажусь за работу. Я люблю рисовать. И писать (об этом вы, правда, узнаете чуточку позже). Это - не просто часть моего сердца. Это - моя Жизнь. Папка с творчеством на рабочем столе так и называется. И только недавно я поняла, насколько не ошиблась в выборе. И имен, и близких.

Стоит признаться, я никогда не вела дневников. Серьезно. Начинала - множество, но дальше нескольких строк меня неизменно не хватало, ведь большую часть моей жизни и души занимают миры, о которых не напишешь простым перечислением сегодняшних событий. Они живут под сводом грудной клетки, защищающей их от ветров и оценивающих взглядов. Я могу писать о них в стихах и прозе, могу рисовать (но лишь редко, так как (я говорила) я художник "от Эру" и творец от слова "тварь"), могу складывать сказки и легенды, которые, словно маленькие тропинки в траве (опавшей листве или на снегу), прячу, лишь изредка открывая для самых близких. Я лиса, а лисьи тропки всегда скрыты от человечьих глаз. Мои - не увидят даже охотники, пока я Сама их не покажу.

Смотря в окно, я улыбаюсь лучам рассвета. Новый счастливый день для печального солнечного лиса. Миры прячутся под колпак груди, почти такой же, в какой некогда Меленький Принц прятал свою дорогую Розу. Стены дома обнимают со всех сторон, согревая и успокаивая всех, кто однажды был допущен в них. Скоро нужно будет бежать в университет, снова окунаясь в быстроходную реку ежедневных событий. Скоро - опять куда-то спешить, доказывать что-то миру, который так красив в своем угрюмом и чуть печальном великолепии, застывшем в лицах прохожих, не понимающих моих улыбок. Но принимающих их. Но это - скоро. А сейчас...

Еще одна маленькая правда. Я домашний ребенок, греющий дома уходящих, ставящий свечу, чтобы они, вернувшись, не печалились, а жили. Чтобы, чуть отдохнув, они снова отправились в путь. А я буду ждать каждого, кого однажды пустила под своды крыши и моей груди.
Вы, наверное, тоже мимоходом. Располагайтесь. И...
Чувствуйте себя как Дома!

@музыка: Тем Гринхилл "Еще раз о нищих и безумцах"

@настроение: домашнее

@темы: из жизни пушистых и чешуйчатых, птичьи записи